17) Теории международных экономических отношений

Международная политическая экономия. Международные экономические отношения в основном исследуются в рамках категории международной политической экономии, одной из дисциплин которой считается "международная экономика". Исследование предмета осуществляется в основном в следующих направлениях:

1) с позиций выявления базы международных экономических механизмов и формулирования адекватных политических рекомендаций. В качестве примера здесь можно привести проанализированный нами в предыдущих работах документ "Вашингтонский консенсус"[1];

2) происходит интенсивный процесс интеграции методов экономики и политических наук, формирование интегрального подхода в исследовании международных экономических отношений;

3) идет выработка институциональных форм и инструментов международной политической экономии в рамках международных политических отношений как единой пауки, в том числе с целью преодоления разделения между политическим и экономическим подходами. Это процесс, как оказалось, достаточно сложный и, возможно, не самый продуктивный.

Таким образом, общее развитие теории международных экономических отношений идет в направлении преодоления ограниченности монодисциплинарного подхода, что ведет к усложнению экономической проблематики; одновременно теории ставится задача дать ответ на политические требования мирового хозяйственного развития.

В рамках международной политической экономии, тем не менее, развиваются весьма противоречивые тенденции. Так, некоторые исследователи полагают, что новая школа международной политической экономии характеризуется, во-первых, дивергенцией экономических и политических факторов с преобладанием политического элемента, но никак не их интеграцией; во-вторых, сильнейшим креном в сторону неореализма и, в-третьих, возрождением "властного фетишизма".

Теория "коллективного действия" М. Олсона. Одним из направлений неореализма является теория "коллективного действия" профессора М. Олсона, которая базируется на базе концептуальных подходов теории "общих благ" и понятия "лидерства". Теория "общих благ" была разработана известным историком и экономистом Киндлбергером. По Олсону, на базе теории "общих благ" доминирующая в международных отношениях держава в состоянии распределять "коллективные блага" в международной системе, ограничивая присущую ей анархичность и обеспечивая "гегемонистскую стабильность". По мнению Киндлбергера, "для того чтобы мировая экономика стала стабильной, должен иметься стабилизатор – единственный стабилизатор". В отсутствии такого международного "стабилизатора" сторонники теории гегемонистской стабильности усматривают причины и Великой депрессии 1929–1933 гг., и Второй мировой войны. С укреплением США они стали рассматривать именно Америку в качестве "стабилизатора", о необходимости которого в системе международных отношений настойчиво говорил Киндлбергер. Следовательно, во имя "общего блага" для всего человечества мировое сообщество должно обеспечить безоблачное развитие прежде всего Соединенных Штатов Америки – таков косвенный вывод, к которому подводит эта доктрина.

Теория международных режимов получила развитие в рамках неолиберальной тенденции. Концептуальные и содержательные положения этой теории смыкаются с неолиберальными идеями. Это отмечалось Р. Кохэном и Дж. Наем, которые в совместной работе пишут об этом направлении как о "совокупности явных и неявных принципов, норм, правил и процедур решения, вокруг которых сходятся ожидания авторов... Международные режимы, в конечном счете, очерчивают своего рода сферу действия “гегемонической державы” (или союза держав), которая содействует распределению “коллективных благ”".

Как видим, различия между рассмотренными двумя теоретическими подходами невелики: для сторонников теории "гегемонистской стабильности" поддержание "режимов" – это императивное условие, обеспечивающее статус доминирующей державы (ее гегемонии); в теориях международных режимов – это условие не является таким категорическим. С точки зрения Кохэна, главное в последней теории заключается в том, что она обогащает концепцию "рационального выбора", позволяя создавать различные формы межгосударственной кооперации, которые будут способствовать преодолению "близорукого интереса государств".

Обе разновидности теории достаточно близки, поскольку либо покоятся на общей базе неолиберализма, либо смыкаются с ним. Поэтому некоторые из основоположников международной политической экономии, в том числе С. Стрэндж и Р. Гилпин, предпринимали усилия по "снятию" противоречий между ними, в том числе используя целый ряд неомарксистских концепций. Последние, как отмечает другой известный исследователь этой проблемы Ж. Кусси, "заметны во многих работах по международной политэкономии".

В этих целях указанные авторы сформулировали общие проблемы, которые были призваны объединить критический поиск в рамках всех упомянутых теорий. В частности, они сформулировали три группы вопросов:

1) общий вопрос о генезисе глобальной рыночной экономики: подчиняется ли рынок своей собственной логике развития или он зависит от воздействия государства, его регулирующий действий?

2) вопрос о взаимном влиянии экономических и политических факторов: в частности, в какой мере экономическая нестабильность отражается на политических процессах стран? Как соотносятся стремление государств сохранить свои суверенитеты и глобализация способов экономического регулирования?

3) вопрос о "вхождении" государств в глобализирующееся пространство: какими средствами располагает государство для контролирования рынка и какие возможности есть у рынка (рыночных сил), в том числе для преодоления государственных ограничений?

Общий вывод Гилпина заключается в том, что "лучшую надежду миру на экономическую стабильность дает меркантилизм в мягкой форме". Это позиция неореализма.